«Женские лики» в творчестве Л. А. Блока

Творческая судьба поэта всегда была неразрывно связана с его личной жизнью. Через всю жизнь он пронес чувство безграничной любви к Л. Д. Менделеевой. Это она вдохновила его на те стихотворения, которые позже вошли в сборник «Стихи о Прекрасной Даме».

Несмотря на то что она имела вполне земной прототип, Прекрасная Дама обожествлялась Блоком, приравнивалась к святой. Она кажется эфемерным существом, созданным из какой-то высшей субстанции, не из плоти. Это идеал, символ Вечной Женственности.

Однако со временем поиски идеала завели Блока втупик. Он отходит отпрежней погруженности в свой мир, где правит Прекрасная Дама. Не последнюю роль в этом играло расставание с Л. Д. Менделеевой. Образ Прекрасной Дамы тускнел, на смену ему приходили другие «женские лики». Они все еще были покрыты налетом юношеской мечтательности.

Таков образ Незнакомки из одноименного стихотворения. Ее облик полуреален, растушеван, она отстранена от окружающей действительности, как будто не принадлежит ей. В то же время Незнакомка вполне реальна, ее внешность невольно возникает перед мысленным взором благодаря мелким деталям:

И перья страуса склоненные
В моем качаются мозгу,
И очи синие, бездонные
Цветут на дальнем берегу.

По-прежнему Блок пишет о женщине-мечте, недоступной, далекой. В ней угадываются черты прежней Прекрасной Дамы, но это уже не она.

Позже в системе блоковских символов появляются такие, которые невозможно было представить, читая его раннюю лирику. Например, «невеста-весна» Сольвейг. Этот образ возникает в нескольких стихотворениях разных периодов: сначала как символ чего-то хмельного, весеннего, солнечного, потом - как спасение от отчаяния. Иногда же Сольвейг у Блока становится неотличимой от символов мрака и темноты. Этот многоликий образ девушки-весны, раз появившись, больше не покидал Блока.

Еще один интересный женский образ встречается в стихотворении «На железной дороге». Это уже не Прекрасная Дама, не Незнакомка, не Сольвейг. Это деревенская девушка. Ее облик не очень четок (Блок не изменяет себе), мы знаем лишь, что она молода и красива. Читатель не имеет представления, кто эта девушка, откуда она, как складывалась ее жизнь. Мы знаем только одно - она ходит встречать проезжающие поезда. Она мечтает о той жизни, что мчится мимо нее за стеклами вагонов. А ведь в поезде - люди разных судеб, счастливые и несчастные, возможно, они тоже стремятся к чему-то недостижимому. Но девушка не думает об этом. Она одинока, она ждет чуда, которого не происходит да и не может произойти: «Так мчалась юность бесполезная». И эта юность оборвалась под колесами поезда. Бессмысленная жизнь, ненужная красота, неосуществленные мечты... Сюжет для Блока новый, а звучание строк все то же, что и раньше.

По мере того как мировоззрение Блока менялось, любовь для него из святого чувства превращалась в «горькую страсть». Женские лики приобретали новые черты:

Только губы с запекшейся кровью
На иконе твоей золотой
(Разве это мы звали любовью?)
Преломились безумной чертой...

Образ трагичен. Речь идет о падшей женщине, но она не вызывает ни отвращения, ни презрения. Горечь, несвойственная юному Блоку, сквозит в строчках, но романтическое восприятие действительности остается.

Говоря о «женских ликах», нельзя не упомянуть о России. Только как к женщине и относится к ней поэт. Она - живое существо. Он говорит о ней как о человеке:

А ты все та же - лес, да поле,
Да плат узорный до бровей.

Блок обращается к ней как к своей неотделимой «половине»: «О, Русь моя! Жена моя!» И любит он ее как женщину:

Россия, нищая Россия,
Мне избы серые твои,
Твои мне песни ветровые —
Как слезы первые любви.

Любовь к Родине вдохновляла поэта всю жизнь. Пожалуй, стихов, посвященных ей или навеянных ею, больше, чем лирики, связанной с образами обычных женщин. Хотя слово «обычных» здесь, может быть, не совсем уместно, ведь женщины у Блока всегда необыкновенны, как бы оторваны от земли.

Есть черта, которая всегда позволяет отличить блоковских женщин, — это нереальность, туманность.

Поэт всегда оставался верен своей Прекрасной Даме, ее черты, пусть измененные до неузнаваемости, сквозят во всех «женских ликах».