Прежде чем ответить на данный вопрос, мне хотелось бы ненадолго вернуться в прошлое и посмотреть, как развивалось действие комедии до этого гневного и обличительного выступления Чацкого.
    Итак, Чацкий ясно осознал, что его возвращение в Москву было напрасным. Он чувствует, что сердце Софьи принадлежит другому, хотя еще не может понять, кто этот другой..И в этот момент на сцену вторгается абсолютно другая комедия, которая открывает несколько новых перспектив московской жизни. При этом личная драма Чацкого как бы на время задвигается на другой план, сам герой словно забывает о ней и теряется в толпе. Около него группируются и играют свои роли новые лица. Это бал со всей московской обстановкой, с рядом живых сценических очерков, в которых каждая группа образует свою отдельную комедию.
    Разве не комедию разыгрывают Горичевы? Этот муж, недавно еще энергичный и бодрый человек, теперь опустившийся, облекшийся, как в халат, в московскую жизнь, барин. «Муж-мальчик, муж-слуга, идеал московских мужей» находится под башмаком приторной, жеманной, светской супруги.
    А шесть княжен и графиня-внучка—весь этот контингент невест, «умеющих», по словам Фамусова, «принарядить себя тафтицей, бархатцем и дымкой», «поющих верхние нотки и льнущие к военным людям»?
    Эта Хлестова, остаток екатерининского века, с моськой и девочкой-арапкой; княгиня и князь Петр Ильич — без слов, но такая говорящая руина прошлого! Загорецкий — явный мошенник, спасающийся от тюрьмы в лучших гостиных и откупающийся угодливостью. Все эти N. N. и их толки и сплетни, являющиеся основным и насущным смыслом их жизни!
    Пустые разговоры, жеманные улыбки, сплошное притворство... И вот чаша уже переполнена. На сцену снова выходит Чацкий:

    Да, мочи нет: мильон терзаний
   Груди от дружеских тисков,
    Ногам от шарканья, ушам от
    восклицаний,
    А пуще голове от всяких пустяков.

    И вот на вопрос Софьи: «Скажите, что вас так гневит?» — Чацкий отвечает пламенной речью, героем которой является французик из Бордо. Помимо обычной желчи и сарказма, в словах Чацкого чувствуются боль и обида. Во что превратилась Россия?! «Ни звука русского, ни русского лица», лишь пустое, рабское, слепое подражание Франции:

    Ах! Франция! Нет в мире лучше края!—
    Решили две княжны, сестрицы,
    повторяя Урок, который им из детства
    натвержен.

    Чацкому больно за Россию, за то, что русские обычаи, язык и святая старина были отданы «в обмен на новый лад» и новую одежду шутовскую. Все исконно русское постепенно себя изживает.

    Воскреснем ли когда от
               чужевластья мод?
   Чтоб умный, бодрый наш народ
    Хотя по языку нас не считал за немцев.

— горько вопрошает Чацкий и добавляет:

    Кто недруг выписных лиц, вычур, слов кудрявых,
    В чьей, по несчастью, голове
    Пять, шесть найдется
    мыслей здравых
    И он осмелится их гласно объявлять, —
    Глядь...

    Чацкий недоговорил, но и без того понятно, что он хотел сказать. Каждый, кто не захочет жить в слепом подражании пустым чужестранным обычаям, кто осмелится вслух высказать свое мнение, противоречащее общепринятым нормам, рискует оказаться изгнанным из общества и стать в его глазах сумасшедшим. Именно такая судьба и была уготована Чацкому, который из-за своего ума навлек на себя лишь «мильон терзаний».